Несмотря на то, что кажется, будто наша текущая психическая активность в виде мыслей, переживаний и так далее исчерпывающе являются нами, есть способы убедиться в том, что это не так. Разумеется, эту естественную установку сознания не только трудно преодолеть, но даже трудно усомниться в том, что она является единственной перспективой.    Ведь то, что я проживаю, я проживаю именно как Я, от первого лица и с ощущением полного погружения. Это однако, не означает, что психическая активность при этом не может является всего лишь содержанием некоторого более глубокого процесса и поэтому его наполнение может меняться, в том числе и радикально.    Именно эту перспективу предлагает буддизм, утверждая, что страдание, то есть рефлекторная вовлеченность в содержание психического, может быть преодолено. Для этого надо совершить ряд действий, которые могут привести к преодолению неведения - глобальной ошибки ума, приводящей к страданию.    Суть неведения в двух словах заключается в том, реальность строится на основании двойственности субъекта и объекта. Нам кажется, будто знание, которым мы обладает, имеет объективный статус и все, что мы думаем о вещах, является их объективной характеристикой, собственной природой, однажды установленной неким актом творения.    Однако, на самом деле все обстоит прямо противоположным образом - акт творения происходит прямо сейчас, непрерывно, но творец отчужден от результатов творения. Субъект сначала творит собственную реальность, затем забывает об этом и приписывается в ней как гость, а не хозяин.    Сам способ конструирования реальности оказывается внеположным форме, которая появляется результатом его работы - именно это создает известную неполноту любой системы знания и одновременно является выходом из нее. Другими словами, это и есть благородный путь понимания, который разрушает двойственность и выводит за пределы не столько страдания, сколько причины, которая  его вызывает.   Похожие вещи происходят и в психотерапевтическом процессе. Феномен, который мы наблюдаем у клиента, интересен лишь тем, какие образом он репрезентирует мышление, внутри которого появляется. Сам феномен оказывается заряженным напряжением намерений, которые определяют динамику индивидуального смысла. Это и есть тот самый гештальт, который создает рамку для восприятия и определяет границы мира, в котором мы вынуждены - до поры, до времени - “мотать срок”.   Происходящее является приятным, неприятным или безразличным и эта реакция определяет следующее действие, которое будет совершаться. Мы можем работать на уровне этой динамики, улучшая эффективность индивида в удовлетворении персональных интенций, но это будет всего лишь движение в рамках сансары. Нам важно выйти за пределы навязчивости, которая толкает нас в слияние с тем или иным опытом.   Для этого хорошо бы перестать смотреть на себя как на устойчивую самость, имеющую собственную природу, и видеть вместо этого процесс определения этой природы некоторой предшествующей ей позицией мышления. И, замечая эту позицию, переопределять форму своей субъективной реальности.    Очень важно, чтобы эта позиция была внеположна текущей версии психического состояния. Таким образом, сама по себе работа по обнаружению основания, обуславливающего форму, меняет и саму форму, поскольку включает её в более широкий контекст психического и показывает ее обусловленный характер.   Психическое содержит внутри себя две инстанции: первая воспринимает реальность, а вторая репрезентирует воспринятое, тем самым присваивая его и делая сознательным. Это давно стало общим местом - форма знания, которую мы получаем, больше говорит не об объекте, но о субъекте знания - о том, кто это знание формирует.    О том же самом, но с другой стороны. Парадокс бытия заключается в том, что с одной стороны, субъект вынужден придавать смысл происходящему, а с другой - постоянно от него отказываться. Или, другими словами, балансировать между одиночеством и принадлежностью, поскольку именно смысл создает мостик между этими двумя состояниями.    Проблема состоит в том, что придание смысла становится дорогой с односторонним движением. Субъект создает смысл, отказываясь от бытия. Он оказывается связанным этой ситуацией, поскольку смысл и указывает на нехватку бытия и защищает от нее так, что движение в противоположную сторону перестает быть возможным.    Что позволяет вырваться из этой ловушки? Выход располагается там же, где и вход. Парадокс отношений содержит в себе похожую динамику, которая была описана для индивидуального процесса. С одной стороны, для того, чтобы попасть в отношения, необходимо отказаться от себя. С другой стороны, благодаря этому отказу появляется возможность пробиться к другому, причем на весьма интимном уровне - там, где он сам также испытывает нехватку.    То есть, отношения не только предшествуют субъекту, придавая ему необходимую форму для того, чтобы он смог в них появиться. На следующем шаге уже субъект трансформирует отношения, исследуя то, каким образом его присутствие влияет на другого.    Подводя итог, можно сделать один общий вывод. Мы обречены на то, чтобы попасть в ловушку воображаемых идентификаций - так устроена логика психического развития, которую нельзя избежать или пройти другим маршрутом. Та же самая логика содержит в себе выход, то есть преодоление тупика, однако для начала этого движения необходимо совершить усилие.    Проблема же состоит в том, что необходимость этого усилия становится очевидной только на следующем шаге. То есть, для его проявления требуется некоторое трансцендентное событие. Возможно, таким событием становится симптом. Поэтому симптом важно не излечить и остаться на месте, но, оттолкнувшись от него, покинуть систему идентификаций, в которой он появляется.   Итак, в своем психическом развитии субъект, условно говоря, движется от структурализма к экзистенциализму. Структурализм предшествует и задает естественную установку сознания, которая воспринимает происходящее как объективно существующую реальность. Однако, этот же структурализм на следующем шаге сам оказывается заданным. Чем именно? Нерефлексивной позицией мышления или неведением, о котором говорилось выше.    То есть, по умолчанию субъект определяется тем, что ему предшествует, но это определение, в свою очередь, зависит от позиции мышления, которую необходимо обнаружить через рефлексию и, тем самым, преодолеть. Метафорически выражаясь, понять, что вокруг темно, можно только лишь включив свет.   Поэтому, благородные истины в своем последовательном изложении могут быть поняты так - страдание является атрибутом жизни ровно до тех пор, пока не обнаружится основание, которое к нему приводит. То есть, мы сами определяем, будет ли страдание “объективным” основанием нашего мира, подобно физическим законам. Но место, в котором этот выбор делается, не находится внутри уже существующего мира - это место необходимо обнаружить за его пределами. Собственно, только в этом месте мы и становимся подлинными субъектами своего опыта.    

  Лекция 1. Осознанность, медитация и эмоциональная регуляция. Цикл опыта   В лекции разбираются представления о переживании как о целостном элементе опыта, Кливлендская модель цикла контакта, работа с циклом контакта клиента по системе SIBAM. Также говорим о функциях и формах осознавания, в том числе, о связи восточной и западной традиций в понимании работы психики    Лекция 2 Терапевтические отношения: зоны осознавания   В этой лекции рассматриваются источники формирования терапевтической интерпретации с позиции представления гештальт подхода о трех зонах осознавания. В своей работе терапевт может опираться на феноменологическое исследование (внешняя зона), осознавание контр-переноса (внутренняя зона) и когнитивную обработку происходящего (промежуточная зона). Также дает описание упражнения для практической отработки навыков в малых группах (тройках)   Лекция 3. Интерпретация как интерсубъективное событие   В этой лекции рассматриваются три фазы построения интерпретации: исследование субъективности клиента, обнаружение субъективности терапевта, взаимодействие этих субъективностей в концепции переходного пространства

  Начнем с пафосного и очевидного обобщения. Все, что доступно наблюдению, структурировано вокруг принципа разделенности и связности. Важно понимать, где именно проходит черта, отделяющая и одновременно связывающая то, что в какой то момент начинает располагаться по разным сторонам. Можно двигаться от бОльших структур к меньшим, и везде обнаруживать этот принцип, пока не дойдем то точки, в которой он перестает работать.     Так, окружающий мир разделяется на живую и неживую природу . Если я сам оказываюсь границей, тогда мир снаружи от меня становится окружающей средой, а все что внутри - мои телом. Если сделать еще один шаг в глубину, то можно обнаружить интересное разделение всего, что случается в моей психике - здесь граница проходит между субъектом и объектом. Еще один шаг в глубину и мы увидим, что сам субъект не является целостным - он разделяется на субъекта сознательного и субъекта бессознательного.  Сам субъект бессознательного также несет внутри себя разделение, про которое мы пока говорить не будем. Здесь важно уловить вот какую идею - разделение не расщепляет некоторый целостный феномен на равнозначные части, но создает подчиненность и иерархию.   Другими словами, разделение необходимо для того, чтобы одна из частей, образующаяся в результате этого процесса, получила право на существование. Еще немного и станет понятнее. Возьмем более просто разделение на субъект и объект. Субъектность в данном контексте это переживание себя как целостной и длящейся самости, обладающей ощущением собственного Я и сознанием от первого лица. Объект - то есть то, что мы воспринимаем как нечто отдельное от нас - напрямую зависит от субъекта. Чтобы нечто появилось в психике, необходимо, чтобы сначала появилась сама психика. И то, каким будет объект для нас, целиком зависит от того, в  какой именно психике он появится. Это очевидное заключение - реальность, данная нам в восприятии, на самом деле, нами же и конструируется. Просто этот процесс происходит очень быстро, так что кажется, будто объект обладает собственной константной природой. Итак, вот перед нами разворачиваются иерархические отношения - субъект в своей психике создает “объективный мир” по своему образу и подобию.   Двинемся дальше, в сторону субъекта сознательного и бессознательного. Для начала хочется спросить - что главнее, сознательное или бессознательное? На первый взгляд кажется, что сознательное, поскольку именно у него находится переживание самости, то есть чувства себя, а бессознательное является отхожей ямой, в которую эвакуируются отходы высокодуховной жизни. На деле же сознательное появляется только благодаря бессознательному. Наш сознательный опыт, несмотря на интенсивную работу защитных механизмов, стремящихся нивелировать диалектическое напряжение между амбивалентными переживаниями и создать непротиворечивую карту психики, полон референций к тому, что происходит на другой сцене. Диссоциативные процессы бессознательного, появляясь на территории сознательного в виде инъекций сновидений, симптомов или влюбленностей, позволяют самости развиваться и усложняться.       В вопросе о том, что было раньше - курица или яйцо, сознательное или бессознательное - мы можем быть уверены в том, что в начале был некий разрыв, отделивший одно от другого. Само по себе разделение было тем актом, который дал начало этим структурам. Бессознательное негативно по отношению к сознательному, ибо содержит в себе нехватку - то, что ускользает от присвоения. Если помыслить бессознательное как зияние в ткани сознательного, тогда самость выстраивается вокруг этого провала, подобно тому, как берег ограничивает русло реки. В течении жизни сознательное стремиться присвоить себе нехватку, принадлежащую бессознательному, но это стремление напоминает усилия собаки догнать свой вечно ускользающий хвост, поскольку осуществление этого плана приведет к исчезновению сознательного.   Представим себе некоторое пустое пространство, внутри которого произвольным образом проведена черта, обозначающая границу. В поле психики такую черту проводит вытеснение, ставя под запрет инфантильную сексуальность. В поле межличностных отношений такая черта проводится ответом на вопрос - подходит ли мне происходящее вокруг либо же этого чересчур много/мало? На границе субъекта и объекта появляется другой вопрос - это мое или нет? Подобное разделение иллюзорно, но оно выполняет очень важную функцию - благодаря этому появляется возможность обмена, который происходит именно на границе.     Тогда получается, что самость, как единственное и неповторимое и неизмеримо ценное ощущение собственного Я, на деле оказывается функцией поля, в котором она формируется, а еще точнее - функцией границы, которая проводится внутри этого поля. Это как минимум означает, что никакого целостного субъекта не существует, а вместо этой воображаемой структуры есть процесс удержания границы в привычном месте, там где по мнению субъекта она должна находиться ныне и присно. Если субъект это функция границы, тогда идея развития как обмена приобретает новое звучание - важно не просто сохранять проницательность границы, но важно проводить ее в разных местах.   Здесь мы имеем дело с двумя важными случайностями - во-первых, граница может быть проведена в произвольном месте, во-вторых, согласно идеям структурного психоанализа, связь между двумя порядками, также оказывается непредсказуемой, формирующаяся здесь и сейчас,  а не заданная существующим набором правил. Ведь как известно, означающее напрямую не связано с означаемым и можем придавать происходящему произвольные смыслы.   Так появляется еще один аргумент в пользу иллюзорности сознательного, как носителя переживания собственного Я. Субъектность иллюзорна, поскольку то, что происходит в ее пределах, определяется на более глубоком уровне психической реальности. На этом уровне нет переживаний Я, но есть каркас и изнанка самости, благодаря которому это ощущение становится возможным. Можно сказать, что сознательное является результатом утраты изначальной целостности, которая нарушается проведением границы - чтобы быть субъектом необходимо потерять то, что тебя создает, приобретя взамен этого символ утраты. Субъект это знак, указывающий на пустоту. Когда вы хотите провезти в самолете запрещенный предмет, его изымает служба безопасности, выдавая вместо него бумажку, по которой его можно получить обратно. Субъект, таким образом, и есть такая бумажка. А если подумать, что как только появляется знак, пропадает сущность, тогда субъект вообще превращается в пустой символ.   Более сложная схема того, о чем шла речь выше, описывается в буддийской сутре paticcasamuppāda, посвященной взаимообусловленному возникновению. Так, сознание как субъективное измерение, возникает из неведения, то есть омрачения естественной природы ума, которая не является индивидуальным переживанием Я. Сознание, в свою очередь, как общее свойство, в дальнейшем дифференцируется и приобретает индивидуальные психофизиологические характеристики.  От них берут свое начало “двери восприятия”, которые определяют каким именно образом будет представлен для нас окружающий мир. От этого будет зависеть форма привязанности, вокруг которой организуется персональное страдание.   Другими словами, любой наблюдаемый феномен является результатом отделения, и поэтому обратной операцией он может включен в нечто большее на другом уровне бытия. Поэтому всегда интересно задавать вопрос - частью чего большего является то, что на первый взгляд имеет собственную независимую природу? Чем именно задается то, что обычно  воспринимается нами как отдельное явление, будь то переживание, стимул к действию или отношение к происходящему.   Почему об этом важно говорить? Диалектика разделения и связи предполагает обусловленность сознания тем, где именно проходит пунктир, отделяющий его от того, что им не является. Таким образом, именно граница определяет то, что будет происходить в ее пределах. Более того - только на границе и может что-либо происходить.   Теперь несколько слов о том, какие именно границы бывают из тех, которые важны нам для психотерапевтической практики.   Для описания границ как одной из важнейших характеристик субъекта полезно воспользоваться концепцией Хартманна, который рассматривал границы в измерении «плотности» и «тонкости». Плотность или тонкость границ позволяет описать насколько хорошо они выполняют свою функцию: с одной стороны, отделяют одно пространство от другого, с другой – обеспечивают необходимую проницаемость для обмена содержимым. Таким образом, граница одновременно и разделяет и обеспечивает избирательную проницаемость. Кроме непосредственной характеристики границы важно иметь в виду уровень, на котором она располагается, поскольку это положение вносит значимые поправки в дихотомию «плотности-тонкости». Для более полного охвата темы добавим к концепции Хартманна такой важный параметр, как проницаемость.   Можно выделить три уровня границ, характеризующих особенности личностного функционирования. Первый уровень – внутриличностный и здесь границы проходит между структурами субъекта, отделяя Эго от бессознательного. Внутриличностные границы должны быть достаточно плотными для того, чтобы отделять сознательное от несимволизированных аффектов, обеспечивая ощущение связной и целостной самости. С другой стороны, слишком непроницаемые внутриличностные границы приводят к обеднению психической жизни и формируют оператуарного индивида, не способного к фантазматической жизни.       Межличностные границы отделяют субъекта от его окружения в диадных отношениях. Тонкие межличностные границы улучшают социальное взаимодействие благодаря тому, что обеспечивают эмпатический обмен между индивидами. Плотные границы на этом уровне создают ощущение эмоциональной недоступности в контакте, что может использоваться для контроля над партнером, тем самым усиливая параноидную напряженность. С другой стороны, слишком тонкие границы приводят к психологическому слиянию, в котором эмоциональные состояния партнеров перемешиваются – это затрудняет их дифференцировку и, соответственно, нарушает ориентацию в собственной самости. Тонкие и чрезмерно проницательные межличностные границы являются важной характеристикой эмоционально зависимых отношений.   Третий уровень границы – это границы между диадой и системой, к которой она относится. В партнерских отношениях эта граница проходит между нуклеарной и родительской семьей, тем самым отделяя одно поколение от другого. В психотерапевтических отношениях системная граница отделяет систему «клиент-терапевт» от системы социального обмена, выступая в качестве рамок сеттинга, благодаря которым аналитический дискурс вообще становится возможен. Также можно сказать, что системная граница отражает взаимодействие терапевта с профессиональным сообществом. В более широком смысле эта границы отвечает за взаимодействие с третьим, то есть с символическим выражением Закона. На этом уровне важно, чтобы границы были плотными, поскольку отношения с Законом по принципу «да, но...» отсылает нас к проблеме первертного функционирования]. С другой стороны, проницаемые границы между системой и сообществом позволяет ей получать поддержку для своего развития.     Наличие третьего также имеет очень важное значение для психического развития. Отсутствие матери, которое запускает навязчивое повторение для того, чтобы справиться с тревогой отсутствия, приводит к появлению фантазма, то есть персонального способа получать удовольствие. Но для того, чтобы мать ушла, она должна, в первую очередь, обнаружить в ребенке нехватку для ее собственного желания и обратиться к третьему за поиском недостающего.