Путь к просветлению вымощен кирпичами разочарований. Если понимать под просветлением движение к ясности и осознанности, тогда разочарование неизбежно как форма сопротивления изменениям. И вообще, опознание реальности сопровождается деконструкцией романтических представлений, поскольку вся романтика появляется в точке создания смыслов, внутри которых, за кулисами длящихся событий - ржавые механизмы и стоны работников сцены. Концепция полярностей, на мой взгляд, больше подходит для иллюстрации целостности, нежели разделенности. Причем целостности в натурфилософском понимании, когда одного не существует без другого. То есть, чтобы что-то случилось, другое необходимо как фон, как условие его становления. Например, удовольствия не существует в отрыве от стыда. Чтобы получить желаемое, необходимо обнаружить в себе дефицит, нужду или потребность и совершить усилие по организации возможностей. Просить о самом важном и значимом гораздо сложнее, чем о пустяках и бесполезностях. Устыдившись желаний, есть соблазн от них отказаться, но если не останавливаться и продолжать движение, есть шанс соединить части своей жизни в одно целое. Поскольку, если обращаться к полевой парадигме, не существует организма, отделенной от своего окружения. Значит, обращаясь к среде за тем, что необходимо, я замыкаю круг опыта. Поэтому, не страх и ненависть ведут на темную сторону силы, а незавершенность и отсутствие целостности, разорванность там, где должна проходить граница. Или например, идею целостности хорошо иллюстрируют различные психологические феномены и их трансформации относительно условной нормы. Скажем, сепарационная тревога в крайней степени выраженности приводит к беспорядочным отношениям ради самих отношений, поскольку находиться в одиночестве становится как будто невозможно. Она же, но контейнированная и ставшая фигурой осознавания приводит к переживанию уникальности и ценности имеющихся отношений. Или теория парадоксальных изменений, которая говорит о вещах, на первый взгляд, довольно циничных. Ты никогда не станешь лучше и твои переживания никогда не закончатся, если попробовать проскочить мимо себя. А если этого не делать, то там внутри могут обнаружиться совсем малоприятные картинки. И этим обнаружением также можно пользоваться очень по разному - простраивать безопасность и лишаться жизни, или расставаться с иллюзиями и совершать какие-то усилия во времени, которое к тому же может скоро закончиться. Поэтому, с одной стороны реальность травмирует, а с другой - как бы намекает, что мы все еще живы. Первая топика, разделившая сознательное и бессознательное, также указывает на взаимопроникновение этих частей, чем на их кажущуюся отделенность. Бессознательное направлено на самое себя, это реликт естественного младенческого аутизма, тогда как сознательное появляется только в контакте с другими и поэтому оно стремиться вовне. В бессознательном нет ни малейшего присутствия Другого, это исключительно территория индивидуализма, скорее даже Ид-центризма, психотические всплески, которые причесываются появлением интерсубъективной реальности. Со времен первых феноменологов нам известно, что объективной реальности не существует, она искажена интенциональностью, но конструируется она с помощью контакта. Поэтому сознательное, это то, что является результатом коммуникации, контейнированием первоначального психоза, переводом феноменов Ид на язык осознаваемых переживаний. Таким образом, бессознательное это то, о чем еще не было сказано, не обнаружено на границе контакта и не упаковано в опыт. Гештальт-терапия оперирует понятиями токсического и здорового переживания.  Нетрудно заметить, что эффекты токсических и нормальных эмоций также располагаются на условных крайних полюсах. Токсичность переживания определяется угрозой для нормального функционирования личности. Например, токсический стыд, захватывающий слишком большую зону идентичности, может приводить к потере ценности своего Я и, фактически, к экзистенциальному коллапсу, черной дыре самости, которая поглощает все жизненные силы. Нормальный стыд связан с переживанием текущего момента, чувствованием себя и экзистенциальным вызовом, это реакция на некую обнаженность, открытость миру и соответствие беззащитность перед его оценкой, стыд - один из маркеров полноты присутствия в контакте. Токсический страх парализует деятельность, тогда как здоровый ее мобилизирует. Токсическая зависть разрывает контакт, тогда как здоровая позволяет проявлять интерес к другому. И так далее. Мне кажется, что интоксикация переживаниями связано с некой психотической, бессознательной реальностью, в которой отсутствует дифференциация и какие либо границы между отдельными феноменами. И тогда переживание захватывает слишком большую территорию, затапливает сознание и в конечном итоге, угрожает способности тестировать реальность, поскольку с ней теряется контакт. Например, паническая атака является эквивалентом такой ситуации, переполненностью собой и переживанием потери окружающего мира. То есть, когда одна из полярностей исчезает,тогда это ощущается как нарушение естественного бытия, поскольку в полевой парадигме диполь организм-окружающая среда является элементарной структурой существования. Взаимодействие полярностей приобретает онтологический статус, поскольку сама жизнь возникает из разницы потенциалов где-то на границе между ними, которая свободна перемещается от края до края. Полярности, таким образом, это просто границы возможного. Имеют ли эти рассуждения ценность для практической работы? Наблюдая личность как целостную сущность, мы можем видеть, что сложности находятся в том же поле, что и ресурсы. Рассматривать проблему как “плохое состояние”, от которого хочется отречься и придти к чему-то хорошему так же нелепо, как желать, чтобы торшер не отбрасывал от себя тени. Парадоксально звучит, но полярности смотрят в одном направлении и как разные фазы колебаний поддерживают непрерывность движения. Например, апатия при депрессивном настроении возникает в ответ на достаточно энергичное сопротивление собственным желаниям. Полярности подобны лесу, который с обеих сторон сжимает тропинку, не давая ей распасться на отдельные следы. Поляризованность, то есть изолированность полюсов друг от друга является одной из характеристик тяжелой патологии характера. Работа невротических механизмов также связана с потерей целостности, когда “надо” отделяется от “хочу”, а телесные реакции - от когнитивного компонента. Например, недостаточно развитая способность символизировать опыт, то есть осознавать происходящее с мета-позиции, приводит к мощному телесному отыгрыванию в клинике психосоматического заболевания. Таким образом, потеря целостности и утрата гибкости в обращении с полярными феноменами являются базовыми маркерами психопатологии. Возможно, что подобная гибкость является результатом трансцендирования, то есть полного проживания и преодоления того чувства, за которым не видно остальных. Чтобы почувствовать нежность порой приходится пережить много злости, страха отвержения или стыда. Именно поэтому нет плохих или хороших переживаний, поскольку они могут переходить из одной своей формы в другую. Главное не застревать в чем-то одном.